![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
irenegroАйн Рэнд пробует себя в политике, опаздывает со сдачей "Источника" и теряет сбережения...
В 1945 году Рэнд писала, что у нее нет никаких хобби, мало друзей, она потеряла интерес к кино и выходам в свет, так что они с Фрэнком проводили много времени дома. В это время ей особенно важна была поддержка мужа, и Фрэнк, пожертвовав своими интересами и увлечениями, все время проводил с ней.
«Фрэнк был тем топливом, которое поддерживало меня в то время».
У знакомых и друзей по-прежнему возникал вопрос, почему же она – сильная женщина, вышла замуж за слабого, неамбициозного мужчину. Рэнд всем говорила, что у Фрэнка просто «забастовка».
Она хотела узнать больше о своем муже, поэтому, когда в конце декабря 1938 года умер отец Фрэнка, они поехали на похороны вместе. Рэнд очень хотела посмотреть, похож ли ее муж на своего отца, увидеть места, где он вырос и попытаться понять, как он стал тем, кем он стал. Она довольно равнодушно отнеслась к католической церемонии прощания, равно как и к семейной беседе. Она никогда не любила поддерживать разговоры «ни о чем».
О’Коннорам, в свою очередь, Рэнд тоже не очень понравилась. Они сочли ее высокомерной, скучной и нервной, и к тому же, по их мнению, для Фрэнка она была слишком бесцветна и проста. Все заметили, что она обращается с мужем по-матерински: слишком опекает, даже объясняет, что ему можно есть, а что нельзя. Одиннадцатилетняя племянница Фрэнка обратила внимание, что у ее новой тетушки – Айн Рэнд – слишком темная и безвкусная одежда.
За столом Рэнд запретила Фрэнку есть мороженое, чтобы он не простыл и не слег с полиовирусом, который был распространен в 30-40-е годы. Рэнд, вообще, традиционно очень боялась микробов (возможно, потому, что видела много случаев заболевания холерой и тифом еще в Петрограде). В общем, семья О’Конноров поняла, что Фрэнк безвозвратно потерян для них. Его странная жена с чуждыми и непонятными для них привычками, отняла Фрэнка у его семейства.
Рэнд, даже не сознавая этого, все увеличивала разрыв между семьями, потому что с годами она оказывала на Фрэнка все большее влияние.
В конце 1938 года и в 1939 году Айн и Фрэнк жили в современном доме из красного кирпича на 89-ой Восточной улице в Нью-Йорке. Кузина Рэнд однажды навестила эту пару. Она была удивлена, что Фрэнк, одетый в смокинг, приготовил русский ужин - шокировал сам факт, что мужчина готовит еду. Рэнд все время беседовала с кузиной, куря сигарету в длинном мундштуке. После ужина они пошли смотреть балет. Кузина была под таким сильным впечатлением, что сразу же решила стать писателем. Позже она действительно стала писать биографии и романы.
В 1939 году в Нью-Йорке открылась Всемирная ярмарка. Двадцать миллионов посетителей посетителей приехали в Нью-Йорк, чтобы увидеть павильоны «Мира Будущего», где можно было посмотреть на прототипы копировального аппарата, модели реактивных самолетов, синтезатор речи, первый телевизор и другие изобретения.
*О выставке 1939 года: http://big-apple1.livejournal.com/19692.html
Пропустив сроки сдачи романа «Источник», Рэнд занялась делами, которые должны были принести деньги. Например, постановкой пьесы по роману «Мы – живые».
По рекомендации актрисы русского происхождения Евгении Леонтович, известный режиссер Джордж Эбботт решил взяться за постановку этой пьесы. Подбор актеров был ужасен. На роль 21-летней Киры взяли 39-летнюю Леонтович. Джон Дэвис Лодж (будущий губернатор Коннектикута) попытался вжиться в образ Андрея Таганова, но был очень скоро заменен Дином Джаггером. Джон Эмори сыграл Лео. Фрэнк тоже получил роль – комиссара ГПУ. В июне начались репетиции.
На этот раз Рэнд сохранила за собой право контролировать сценарий и потребовала ежемесячную оплату в 100 долларов пока идут репетиции спектакля. Она подумала, что переделка пьесы не отнимет много времени. Как же она ошибалась! Эбботт, как когда-то Вудс, потребовал расширенных правок.
Рэнд работала над пьесой в сотрудничестве с другим драматургом – С.Н. Берманом. Продюсер требовал смягчения характеров главных героев, которые должны были выглядеть как «парень из соседнего дома», а также снизить градус патетики. Конечно, этого Рэнд сделать не могла. Она прикладывала много усилий, чтобы пьеса стала коммерчески успешной, но «Непобежденные» ни шатко, ни валко приближались к своей премьере.
Репетиции спектакля напоминали времена, когда ставили «Ночью, 16 января». Рэнд быстро сблизилась с исполнительницей главной роли, Евгенией Леонтович, которая уехала из России четырьмя годами раньше Рэнд. Они часами болтали по телефону, переходя с русского на английский. Но в один прекрасный день дружба закончилась. Муж актрисы сказал, что ее роль антикоммунистки может повредить успешной голливудской карьере, и она внезапно отказалась от участия в спектакле. Рэнд была в бешенстве, ее это очень ранило. На главную роль взяли американку Хелен Крэйг, а Рэнд больше никогда не разговаривала с Леонтович.
В 1930-ые годы у Рэнд были и другие размолвки с друзьями. Некоторые люди, которые раньше были частыми гостями дома, теперь не появлялись вовсе. Фрэнк говорил, что «их точки зрения на некоторые вещи не сходятся». И поэтому они перестали видеться совсем. Среди таких бывших друзей оказались: Роберт Шейн (он играл в «Ночью, 16 января») и его жена Элизабет – они не хотели или не могли понять концепцию эгоизма Рэнд; Иван Лебедев, Фрэнк Орсини.
Это яркий пример того, в каком направлении развивалась личность Рэнд. Такие неожиданные и жесткие ссоры с друзьями характеризуют ее как идеалиста, оторванного от жизни, и склонного к нарциссизму.
Еще одним важным эпизодом была романтическая интрижка Рэнд с Дином Джаггером. 36-летний актер был увлечен идеями и интеллектом писательницы, но не ее физическими данными. Рэнд же вспыхивала при каждой встрече с Дином. Племянница Фрэнка Мими, гостившая в это время в Нью-Йорке, обратила на это внимание и сказала: «Спорим, ты хотела бы закрутить с ним, но боишься потерять Фрэнка?». Рэнд улыбнулась и ответила: «Ты абсолютно права».
Фрэнк не мог не замечать увлечения жены, потому что сам участвовал во всех репетициях. Тем не менее, он был даже рад, что Рэнд отвлеклась от своих грустных мыслей. Депрессия охватывала ее от того, что «Источник» был недописан, а деньги заканчивались. Вследствие этого, ее преследовали резкие смены настроения, случались стычки с Фрэнком. Тот, в свою очередь, очень гордился женой, но по свидетельствам очевидцев, чувствовал себя гораздо свободнее, когда ее не было рядом.
Фрэнк хотел бы иметь детей, но понимал, что Рэнд это не устроит. Мими рассказывала, что Айн Рэнд сделала аборт в 1930-м году, а деньги для этого Фрэнк занимал у отца Мими. Интересно, что в произведениях Рэнд не фигурируют дети, за исключением тех эпизодов, в которых герои вспоминают о своем детстве. По примеру своей «королевы – философа» некоторые последователи Рэнд также отказались от рождения детей.
Фрэнка вдруг охватил озорной дух приключений. Однажды, он повел Мими на собеседования в модельные агентства. В другой раз они пошли в клуб, где он напился виски. Они отсутствовали в течение 5 часов, а когда вернулись домой, Рэнд в гневе накинулась на Фрэнка с криками: «Где ты был так долго? Я думала, что ты уже мертв!». Фрэнк стоял и молча слушал.
13 февраля 1940 года, на шесть недель позже, чем планировалось, состоялась премьера «Непобежденных». Публика была в мехах и вечерних платьях. Джаггер устроил вечеринку после спектакля, пока актеры с нетерпением ждали рецензий. Отзывы были далеки от восторгов. Консервативная «Herald Tribune», которая хорошо написала о романе, назвала постановку «провалом сезона».
Рэнд чувствовала злость и унижение. В это вечер она пришла домой в слезах, и следующие два дня провела в кровати, находясь в полном унынии.
После пяти показов спектакль был закрыт. Он не принес Рэнд желаемых доходов, а напротив, даже повлек дополнительные расходы: на автомобиль, обеды в ресторане и т.п. Кроме того, эта работа испортила ее репутацию как писателя. В газетах писали, что она не смогла донести до зрителя идею, заложенную в романе – ту самую, в которую она все больше верила день ото дня: что надо защищать личность от большинства, толпы, коллектива, церкви, государства и страны Советов.
18 февраля в день последнего показа спектакля, Рэнд возобновила работу над романом. Затем, в мае, она по неизвестным причинам снова остановилась. Это было за месяц до нового срока сдачи.
В июне Рэнд совсем отчаялась когда-либо дописать роман. Однажды ночью Фрэнк проговорил с ней несколько часов, чтобы убедить, что нельзя бросать начатое. Рэнд пообещала, что посвятит «Источник» ему, потому что именно Фрэнк спас эту книгу.
В 1938-м году Рэнд написала письмо Александру Керенскому, который жил тогда то в Париже, то в Нью-Йорке. Позже она будет испытывать к нему неприязнь из-за того, что Керенский поддержит Сталина во время вторжения фашистов в Россию в 1941 году. Пока же она направила ему экземпляр романа «Мы – живые», в качестве честного портрета его родной страны в переломный момент ее истории. Ответил ли Керенский – неизвестно.
В 1940-м году Рэнд решила, что она должна принять участие в политической жизни своей «приемной» родины. Это был важный период в истории США, когда Рузвельт пошел на третий президентский срок, чего раньше никогда не бывало: все президенты ограничивались двумя сроками правления. Республиканцы, в ответ, выдвинули в качестве своего кандидата Уэнделла Уиллки. Рэнд стала работать в предвыборном штабе республиканцев. Так началась и закончилась ее политическая карьера.
В конце 30-х годов Рузвельт прослыл среди консерваторов безумцем, который предает свой класс и втягивает Америку во Вторую мировую войну. Представить невозможно, как его ненавидели. Он выступал за расширение президентских полномочий и государственное регулирование экономики. Самым ужасным Рэнд считала то, что Рузвельт закрыл рынок золота для частных лиц, что привело к инфляции национальной валюты, и перераспределению доходов от богатых к бедным. Все это напоминало Советскую Россию. Власть от свободных капиталистов переходила в руки политической элиты.
В том, что Рузвельт баллотировался на третий срок, Рэнд и ее единомышленники видели опасность зарождения тоталитаризма. Они предполагали, что если Рузвельт победит, то следующих выборов, вообще, не будет, а в США воцарится диктатура.
Что касается Второй мировой войны, то Рэнд и представители правых считали, что надо позволить Германии захватить Россию (если он сможет это сделать), а затем воевать с тем диктатором, который победит и выживет – будь то Сталин или Гитлер.
Уэнделл Уилки делал ставку на защиту интересов бизнеса и выступал против политики Нового курса. Он сам владел электрической компанией в штате Индиана, так что против Рузвельта выступал не только как его политический противник, но и как человек, создавший бизнес с нуля, а теперь защищающий его.
Пока Энн Уоткинс и Бланш Кнопф вырабатывали соглашение по аннулированию контракта на издание ее романа, Рэнд работала в качестве волонтера в штаб-квартире Уэнделла Уилки. Своей подруге она писала, что, в данном случае, работать бесплатно – это не жертва, а проявление «чистого эгоизма», потому что, тем самым, она боролась за свои личные идеи и право их выражать.
Рэнд ативно вела агитацию на улицах, в кафе, на специальных кинопоказах. Она отвечала на многочисленные вопросы избирателей, порой получая в свой адрес острые реплики:
- «Кто вы такая, чтобы рассуждать об Америке? Вы же иностранка!»
- «Я осознанно выбрала – быть гражданкой Америки, а что сделали вы, кроме того, что родились в этой стране?»
Отбивая нападки Рэнд чувствовала себя, как рыба в воде. Кроме того, она умела очаровать публику.
Когда в ноябре Уилки проиграл выборы, Айн Рэнд испытала жестокое разочарование. Сначала она обвинила в провале самого кандидата: «Уилки – это человек, который будет повинен в разрушении Америки больше, чем Рузвельт», - говорила Рэнд.
Теперь, после прежних признаков приближающегося успеха, на Рэнд обрушились разочарования: роман «Мы – живые» больше не печатали; не нашлось издателя и для «Гимна»; не было продюсера, который взялся бы за пьесу «Идеал»; спектакль «Непобежденные» потерпела сокрушительное фиаско; контракт на «Источник» был разорван. В отношениях с Фрэнком тоже не все шло гладко.
Спустя некоторое время после выборов, бывшие участники кампании Уилки создали группу – «Бывшие работники Уилки против Уилки». Они считали, что страна нуждается в организации, состоящей из интеллектуалов – консерваторов, которые могут поддержать идеологию свободного капитализма. Первые собрания организации проходили, в том числе, и в квартире О’Конноров, расположенной на углу 49-ой Восточной и Первой авеню. Позже рядом будет располагаться штаб-квартира ООН. В эту квартиру пришлось переехать во время избирательной кампании, чтобы сэкономить деньги. В ближайшее время Айн и Фрэнку еще не раз придется переезжать в более дешевые квартиры. И, тем не менее, они истратят 900 долларов из сбережений Рэнд.
http://aynrand.blog.com/
В 1945 году Рэнд писала, что у нее нет никаких хобби, мало друзей, она потеряла интерес к кино и выходам в свет, так что они с Фрэнком проводили много времени дома. В это время ей особенно важна была поддержка мужа, и Фрэнк, пожертвовав своими интересами и увлечениями, все время проводил с ней.
«Фрэнк был тем топливом, которое поддерживало меня в то время».
У знакомых и друзей по-прежнему возникал вопрос, почему же она – сильная женщина, вышла замуж за слабого, неамбициозного мужчину. Рэнд всем говорила, что у Фрэнка просто «забастовка».
Она хотела узнать больше о своем муже, поэтому, когда в конце декабря 1938 года умер отец Фрэнка, они поехали на похороны вместе. Рэнд очень хотела посмотреть, похож ли ее муж на своего отца, увидеть места, где он вырос и попытаться понять, как он стал тем, кем он стал. Она довольно равнодушно отнеслась к католической церемонии прощания, равно как и к семейной беседе. Она никогда не любила поддерживать разговоры «ни о чем».
О’Коннорам, в свою очередь, Рэнд тоже не очень понравилась. Они сочли ее высокомерной, скучной и нервной, и к тому же, по их мнению, для Фрэнка она была слишком бесцветна и проста. Все заметили, что она обращается с мужем по-матерински: слишком опекает, даже объясняет, что ему можно есть, а что нельзя. Одиннадцатилетняя племянница Фрэнка обратила внимание, что у ее новой тетушки – Айн Рэнд – слишком темная и безвкусная одежда.
За столом Рэнд запретила Фрэнку есть мороженое, чтобы он не простыл и не слег с полиовирусом, который был распространен в 30-40-е годы. Рэнд, вообще, традиционно очень боялась микробов (возможно, потому, что видела много случаев заболевания холерой и тифом еще в Петрограде). В общем, семья О’Конноров поняла, что Фрэнк безвозвратно потерян для них. Его странная жена с чуждыми и непонятными для них привычками, отняла Фрэнка у его семейства.
Рэнд, даже не сознавая этого, все увеличивала разрыв между семьями, потому что с годами она оказывала на Фрэнка все большее влияние.
В конце 1938 года и в 1939 году Айн и Фрэнк жили в современном доме из красного кирпича на 89-ой Восточной улице в Нью-Йорке. Кузина Рэнд однажды навестила эту пару. Она была удивлена, что Фрэнк, одетый в смокинг, приготовил русский ужин - шокировал сам факт, что мужчина готовит еду. Рэнд все время беседовала с кузиной, куря сигарету в длинном мундштуке. После ужина они пошли смотреть балет. Кузина была под таким сильным впечатлением, что сразу же решила стать писателем. Позже она действительно стала писать биографии и романы.
В 1939 году в Нью-Йорке открылась Всемирная ярмарка. Двадцать миллионов посетителей посетителей приехали в Нью-Йорк, чтобы увидеть павильоны «Мира Будущего», где можно было посмотреть на прототипы копировального аппарата, модели реактивных самолетов, синтезатор речи, первый телевизор и другие изобретения.
*О выставке 1939 года: http://big-apple1.livejournal.com/19692.html
Пропустив сроки сдачи романа «Источник», Рэнд занялась делами, которые должны были принести деньги. Например, постановкой пьесы по роману «Мы – живые».
По рекомендации актрисы русского происхождения Евгении Леонтович, известный режиссер Джордж Эбботт решил взяться за постановку этой пьесы. Подбор актеров был ужасен. На роль 21-летней Киры взяли 39-летнюю Леонтович. Джон Дэвис Лодж (будущий губернатор Коннектикута) попытался вжиться в образ Андрея Таганова, но был очень скоро заменен Дином Джаггером. Джон Эмори сыграл Лео. Фрэнк тоже получил роль – комиссара ГПУ. В июне начались репетиции.
На этот раз Рэнд сохранила за собой право контролировать сценарий и потребовала ежемесячную оплату в 100 долларов пока идут репетиции спектакля. Она подумала, что переделка пьесы не отнимет много времени. Как же она ошибалась! Эбботт, как когда-то Вудс, потребовал расширенных правок.
Рэнд работала над пьесой в сотрудничестве с другим драматургом – С.Н. Берманом. Продюсер требовал смягчения характеров главных героев, которые должны были выглядеть как «парень из соседнего дома», а также снизить градус патетики. Конечно, этого Рэнд сделать не могла. Она прикладывала много усилий, чтобы пьеса стала коммерчески успешной, но «Непобежденные» ни шатко, ни валко приближались к своей премьере.
Репетиции спектакля напоминали времена, когда ставили «Ночью, 16 января». Рэнд быстро сблизилась с исполнительницей главной роли, Евгенией Леонтович, которая уехала из России четырьмя годами раньше Рэнд. Они часами болтали по телефону, переходя с русского на английский. Но в один прекрасный день дружба закончилась. Муж актрисы сказал, что ее роль антикоммунистки может повредить успешной голливудской карьере, и она внезапно отказалась от участия в спектакле. Рэнд была в бешенстве, ее это очень ранило. На главную роль взяли американку Хелен Крэйг, а Рэнд больше никогда не разговаривала с Леонтович.
В 1930-ые годы у Рэнд были и другие размолвки с друзьями. Некоторые люди, которые раньше были частыми гостями дома, теперь не появлялись вовсе. Фрэнк говорил, что «их точки зрения на некоторые вещи не сходятся». И поэтому они перестали видеться совсем. Среди таких бывших друзей оказались: Роберт Шейн (он играл в «Ночью, 16 января») и его жена Элизабет – они не хотели или не могли понять концепцию эгоизма Рэнд; Иван Лебедев, Фрэнк Орсини.
Это яркий пример того, в каком направлении развивалась личность Рэнд. Такие неожиданные и жесткие ссоры с друзьями характеризуют ее как идеалиста, оторванного от жизни, и склонного к нарциссизму.
Еще одним важным эпизодом была романтическая интрижка Рэнд с Дином Джаггером. 36-летний актер был увлечен идеями и интеллектом писательницы, но не ее физическими данными. Рэнд же вспыхивала при каждой встрече с Дином. Племянница Фрэнка Мими, гостившая в это время в Нью-Йорке, обратила на это внимание и сказала: «Спорим, ты хотела бы закрутить с ним, но боишься потерять Фрэнка?». Рэнд улыбнулась и ответила: «Ты абсолютно права».
Фрэнк не мог не замечать увлечения жены, потому что сам участвовал во всех репетициях. Тем не менее, он был даже рад, что Рэнд отвлеклась от своих грустных мыслей. Депрессия охватывала ее от того, что «Источник» был недописан, а деньги заканчивались. Вследствие этого, ее преследовали резкие смены настроения, случались стычки с Фрэнком. Тот, в свою очередь, очень гордился женой, но по свидетельствам очевидцев, чувствовал себя гораздо свободнее, когда ее не было рядом.
Фрэнк хотел бы иметь детей, но понимал, что Рэнд это не устроит. Мими рассказывала, что Айн Рэнд сделала аборт в 1930-м году, а деньги для этого Фрэнк занимал у отца Мими. Интересно, что в произведениях Рэнд не фигурируют дети, за исключением тех эпизодов, в которых герои вспоминают о своем детстве. По примеру своей «королевы – философа» некоторые последователи Рэнд также отказались от рождения детей.
Фрэнка вдруг охватил озорной дух приключений. Однажды, он повел Мими на собеседования в модельные агентства. В другой раз они пошли в клуб, где он напился виски. Они отсутствовали в течение 5 часов, а когда вернулись домой, Рэнд в гневе накинулась на Фрэнка с криками: «Где ты был так долго? Я думала, что ты уже мертв!». Фрэнк стоял и молча слушал.
13 февраля 1940 года, на шесть недель позже, чем планировалось, состоялась премьера «Непобежденных». Публика была в мехах и вечерних платьях. Джаггер устроил вечеринку после спектакля, пока актеры с нетерпением ждали рецензий. Отзывы были далеки от восторгов. Консервативная «Herald Tribune», которая хорошо написала о романе, назвала постановку «провалом сезона».
Рэнд чувствовала злость и унижение. В это вечер она пришла домой в слезах, и следующие два дня провела в кровати, находясь в полном унынии.
После пяти показов спектакль был закрыт. Он не принес Рэнд желаемых доходов, а напротив, даже повлек дополнительные расходы: на автомобиль, обеды в ресторане и т.п. Кроме того, эта работа испортила ее репутацию как писателя. В газетах писали, что она не смогла донести до зрителя идею, заложенную в романе – ту самую, в которую она все больше верила день ото дня: что надо защищать личность от большинства, толпы, коллектива, церкви, государства и страны Советов.
18 февраля в день последнего показа спектакля, Рэнд возобновила работу над романом. Затем, в мае, она по неизвестным причинам снова остановилась. Это было за месяц до нового срока сдачи.
В июне Рэнд совсем отчаялась когда-либо дописать роман. Однажды ночью Фрэнк проговорил с ней несколько часов, чтобы убедить, что нельзя бросать начатое. Рэнд пообещала, что посвятит «Источник» ему, потому что именно Фрэнк спас эту книгу.
В 1938-м году Рэнд написала письмо Александру Керенскому, который жил тогда то в Париже, то в Нью-Йорке. Позже она будет испытывать к нему неприязнь из-за того, что Керенский поддержит Сталина во время вторжения фашистов в Россию в 1941 году. Пока же она направила ему экземпляр романа «Мы – живые», в качестве честного портрета его родной страны в переломный момент ее истории. Ответил ли Керенский – неизвестно.
В 1940-м году Рэнд решила, что она должна принять участие в политической жизни своей «приемной» родины. Это был важный период в истории США, когда Рузвельт пошел на третий президентский срок, чего раньше никогда не бывало: все президенты ограничивались двумя сроками правления. Республиканцы, в ответ, выдвинули в качестве своего кандидата Уэнделла Уиллки. Рэнд стала работать в предвыборном штабе республиканцев. Так началась и закончилась ее политическая карьера.
В конце 30-х годов Рузвельт прослыл среди консерваторов безумцем, который предает свой класс и втягивает Америку во Вторую мировую войну. Представить невозможно, как его ненавидели. Он выступал за расширение президентских полномочий и государственное регулирование экономики. Самым ужасным Рэнд считала то, что Рузвельт закрыл рынок золота для частных лиц, что привело к инфляции национальной валюты, и перераспределению доходов от богатых к бедным. Все это напоминало Советскую Россию. Власть от свободных капиталистов переходила в руки политической элиты.
В том, что Рузвельт баллотировался на третий срок, Рэнд и ее единомышленники видели опасность зарождения тоталитаризма. Они предполагали, что если Рузвельт победит, то следующих выборов, вообще, не будет, а в США воцарится диктатура.
Что касается Второй мировой войны, то Рэнд и представители правых считали, что надо позволить Германии захватить Россию (если он сможет это сделать), а затем воевать с тем диктатором, который победит и выживет – будь то Сталин или Гитлер.
Уэнделл Уилки делал ставку на защиту интересов бизнеса и выступал против политики Нового курса. Он сам владел электрической компанией в штате Индиана, так что против Рузвельта выступал не только как его политический противник, но и как человек, создавший бизнес с нуля, а теперь защищающий его.
Пока Энн Уоткинс и Бланш Кнопф вырабатывали соглашение по аннулированию контракта на издание ее романа, Рэнд работала в качестве волонтера в штаб-квартире Уэнделла Уилки. Своей подруге она писала, что, в данном случае, работать бесплатно – это не жертва, а проявление «чистого эгоизма», потому что, тем самым, она боролась за свои личные идеи и право их выражать.
Рэнд ативно вела агитацию на улицах, в кафе, на специальных кинопоказах. Она отвечала на многочисленные вопросы избирателей, порой получая в свой адрес острые реплики:
- «Кто вы такая, чтобы рассуждать об Америке? Вы же иностранка!»
- «Я осознанно выбрала – быть гражданкой Америки, а что сделали вы, кроме того, что родились в этой стране?»
Отбивая нападки Рэнд чувствовала себя, как рыба в воде. Кроме того, она умела очаровать публику.
Когда в ноябре Уилки проиграл выборы, Айн Рэнд испытала жестокое разочарование. Сначала она обвинила в провале самого кандидата: «Уилки – это человек, который будет повинен в разрушении Америки больше, чем Рузвельт», - говорила Рэнд.
Теперь, после прежних признаков приближающегося успеха, на Рэнд обрушились разочарования: роман «Мы – живые» больше не печатали; не нашлось издателя и для «Гимна»; не было продюсера, который взялся бы за пьесу «Идеал»; спектакль «Непобежденные» потерпела сокрушительное фиаско; контракт на «Источник» был разорван. В отношениях с Фрэнком тоже не все шло гладко.
Спустя некоторое время после выборов, бывшие участники кампании Уилки создали группу – «Бывшие работники Уилки против Уилки». Они считали, что страна нуждается в организации, состоящей из интеллектуалов – консерваторов, которые могут поддержать идеологию свободного капитализма. Первые собрания организации проходили, в том числе, и в квартире О’Конноров, расположенной на углу 49-ой Восточной и Первой авеню. Позже рядом будет располагаться штаб-квартира ООН. В эту квартиру пришлось переехать во время избирательной кампании, чтобы сэкономить деньги. В ближайшее время Айн и Фрэнку еще не раз придется переезжать в более дешевые квартиры. И, тем не менее, они истратят 900 долларов из сбережений Рэнд.
http://aynrand.blog.com/
